Дмитрий Екимов (слева) и Сергей Николаевич Бурдин поиграли на своем веку в разных странах и заслужили право величаться гражданами мира.Как минчане поймали акулу
Справочное бюро Дмитрий Екимов. Родился 5 февраля 1971 года. Рост 190 см, вес 90 кг. Играл за брестское 'Динамо', московский 'Траско', минское 'Динамо' (чемпион Белоруссии 1997 года. Имея на руках паспорт 'громадзянина' Беларуси, сыграл один матч за сборную этой страны), 'Томь'. С августа 2001 года в 'Газ-Газе'.
- В течение долгого времени я безуспешно напрашивался на беседу. Отказываясь от разговора, ты, видимо, исходил из принципиальных соображений. Почему ты игнорировал общение с местной прессой? - Жизнь человека, его поступки определяются присутствием цели, и нужно стремиться к ее выполнению. Я выходил на поле, выполнял свою работу, о которой можно было судить болельщикам. Что мне еще говорить? - Тем не менее одно интервью, которое ты дал минской газете 'Все о футболе', было на устах у всей белорусской общественности. Какие тайны ты приоткрыл поклонникам народной игры? - Начну издалека. В минское 'Динамо' меня пригласили в 1997 году. Хозяин клуба Евгений Хвостович поставил перед динамовцами конкретную задачу - занять первое место. Под эти цели спонсоры выделили значительные средства, и минчане усилились. Однако наша команда после первого круга отставала от лидера на 11 очков. 'Белшина' заранее заказала праздничный банкет по поводу победного окончания сезона. Никто не верил, что мы сможем стать чемпионами. В местных газетах писали, что победить минчанам так же невозможно, как поймать акулу в минском 'море'. Но с приходом Байдачного команда раскрепостилась, и за тур до окончания первенства мы стали чемпионами. В следующем сезоне белорусские власти решили, что минское 'Динамо' - это известная марка, и предприняли попытку поставить крест на частном бизнесе Хвостовича, передав клуб государству. В 'Динамо' прошли аудиторские проверки, на Хвостовича завели уголовное дело, и он ударился в бега.
Два мешка картошки - Помнится, президента 'Динамо' обвиняли в присвоении немалых сумм, полученных от продажи ведущих игроков в известные клубы. Тогда из Минска уехали братья Маковские, лучший игрок Белоруссии Лаврик, Лухвич, Ескович, Белькевич, Хацкевич. - В Минске были против того, что все вырученные деньги, а это не 20 копеек, уходили частному лицу. Став государственной командой, мы заняли по итогам чемпионата лишь шестое место. Неудачу списали на оргтрудности. На следующий год тренер 'Динамо' Арзамасцев заявил: 'В нашей команде все равны, шансы проявить себя есть у каждого из игроков'. К словам я отношусь очень щепетильно, чтобы не сказали потом, что ты брехло. Я честолюбивый человек и всегда к чему-то стремлюсь. Попросил тренера: 'Дайте честно конкурировать. Мне будет интересно 'съесть' вратаря сборной Белоруссии Сацункевича'. Думаю, если даже не 'съем', то расслабиться ему не дам. На деле вышло иначе. Сацункевич, начав чемпионат основным вратарем, вдруг снизил себе требования и перестал выручать. - Отговорки кипера были понятны. Ссылаясь на задержки зарплаты, он оправдывал свою слабую игру. - А у меня в ушах стояли слова о равной конкуренции. Смена тренера ничего не изменила. Новый президент клуба и одновремено главный тренер сборной Вергеенко звонил Курненину и называл состав по телефону. После разговора с Вергеенко я узнал, что выставлен на трансфер. 'Почему вы не создаете конкуренции? - кричал президент. - Ты должен был подойти к Сацункевичу и спросить, почему он плохо тренируется. У всех амбиции. Вас бы связать вместе, бросить в воду и даже круги не пойдут'. Ну, думаю, доигрался... - Знаю, что до окончания сезона тебя отправили тренироваться к дублерам, а затем руководство динамовцев 'забаллотировало' несколько вариантов с твоим переходом в другие белорусские клубы. - Поэтому очень кстати подоспело предложение о переходе в 'Томь'. Как принято говорить, сибиряки купили меня за два мешка картошки.
Аэробика, конспекты, или Что такое темп? - Наверняка в Томске футболисты поминали всуе чудесные методы работы Владимира Ивановича Юрина? - Как приехал в Сибирь, все время слышал небылицы про него. 'Помнишь, конспекты писали, аэробикой занимались'. И хохот стоит. Юрин требовал от футболистов больше отдыхать, питаться, накапливать положительные эмоции. Зато Иваныч отчислил из команды Юрку Зеленова. Он вышел потренироваться индивидуально. Не хватало человеку нагрузок. А Юрин вызвал провинившегося и обругал: 'Я даю нормированные нагрузки, и ты сейчас мог своей самодеятельностью всю мою работу перечеркнуть' (втайне от Юрина Екимов вместе с тренером вратарей 'Газ-Газа' Олегом Чечетиным самостоятельно занимался на стадионе 'Буммаш'. - Прим. Н.П.). В раздевалке висел плакат, прикрывавший дыру в стене. Оказывается, после одного из поражений разгневанный Иваныч бросил стул. Да что говорить, там массажные столы летали. - После полутора лет, проведенных в 'Томи', ты перебрался в столицу Удмуртии, и тут уже воочию столкнулся с Юриным. - Все, что я знал про этого тренера, я рассказал ребятам. Они поначалу хихикали. Как зрелый футболист, я понимал и поддерживал его требования, но с тем, какими путями он шел к достижению цели, согласиться не мог. Юрин никогда не слушал собеседника, мог смести любую стенку словно паровоз. Иваныча можно сравнить с тем прорабом, который говорит строителям: 'Мы построим фешенебельный дом с лифтом и пентхаусом'. А строители в ответ: 'Прораб, а у нас даже цемента и кирпичей нет'. 'Ерунда, - парирует прораб. - Это мелочи, их миллионы'. Он давал макушку, университетские знания, а у нас первого класса средней школы не было. - Мало того, Юрин требовал от игроков знания футбольной терминологии и даже разработал свой глоссарий. - До смешного доходило. На тренировках Юрин спрашивал: 'Что такое темп?' Толик Завьялов отвечает в шутку: 'Это футбольная команда из Шепетовки'. 'Что такое модели?' 'Это красивые девочки'. Без начального багажа знаний люди это не воспринимали. Он должен был опуститься до нашего уровня, все разжевать, показать и начать шлифовать. А я смотрю на людей и вижу, они не знают, что делать на поле, и все ищут какую-то 'дальнюю ногу'.
Великомученики - Минувший сезон стал для 'Газ-Газа' точной копией чемпионата-2001. Хотелось бы услышать твой комментарий к ушедшему в историю первенству. Взгляд из ворот. - Я всегда исхожу из того, что игрок команды мастеров знает азы футбола, но иногда приходится указывать молодежи на их ошибки. Ты можешь сыграть плохо или хорошо, но ты должен сыграть правильно, гласит футбольная мудрость. Кто-то воспринимает критику, а кое-кто думает, что я хочу докопаться: 'Романцев летел в Японию, ему надо было в Ижевске приземлиться. Здесь, оказывается, есть вратарь для сборной, который все знает'. Время нас рассудит. Приеду домой, друзья спросят: как играл, Еким? Отвечу, что 'возили' нас по-страшному, что в 31-й игре пропустил 30 мячей. Из пяти пенальти три мне не забили. Восемь игр отстоял на 'ноль'. А приедет кто-нибудь из наших полузащитников восвояси, и его тоже спросят: 'Как играл?' 'Нормально, - ответит. - В 23-х играх ничего не забил, ничего не отдал'. Мне было бы стыдно за эти сплошные нули. Самое интересное, что, когда в 'Газ-Газ' вернулся Слесарев, он указывал игрокам на те же ошибки, подмеченные мною еще на предсезонных сборах. - Какие голы из пропущенной 'тридцатки' стали для тебя самыми обидными? - Я 'привез' только три гола. С 'Факелом', дома и в гостях, и в Краснодаре. Но больше всего меня убило то, что человек, варившийся со мной вместе в одном г..., заявил, что 'в Воронеже наш вратарь сдал игру'. Я охренел, ты не представляешь, в каком шоке я был. Человек, который пришел помочь команде, но у которого ноль забитых и ноль отданных, это говорит. И потом, если сказал, будь последователен и больше не здоровайся со мной. Нет, на следующее утро, как ни в чем не бывало, приветствует меня, будто лучший дружбан. Если бы я сделал столько ошибок, сколько допустил оплошностей этот мальчик, то пропустил бы вдвое больше голов, и мало кто предъявил бы мне претензии. И так гол пропустишь и лежишь ночью ворочаешься, смотришь в ненавистный потолок и вспоминаешь: 'Зачем стал гадать? Стой у ближней штанги'. Как Вячеслав Чанов меня учил: 'Ближняя - вратарь, дальняя - судьба'. Ну а если мне все время хочется выручать? Беда в том, и отсюда мне на сердце тяжело, что знаю, если я ошибся, нет человека, который выручит. Ни на кого нельзя понадеяться. Так сложилось в команде. И это самое страшное. Если я ошибся, хоть мяч не хватай и не беги сам забивай. Орешь, мечешься в воротах, а сделать ничего не можешь. А потом эти ночи... Людей на улице стыдно встретить, мешок на голову можно надеть. В Краснодаре за шиворот мяч залетел. Симэн тоже такие голы пропускает. Филимонова затравили, но забыли, и не спрашивают, почему Смертин сбил Шевченко у боковой линии? Или играем с Нальчиком. Бурдина спартаковцы колбасить начинают (Чихрадзе сначала распорол нашему нападающему ногу, а затем подленько упал, имитируя страшную боль, будто Бурдин ударил его по лицу. - Прим. Н.П.), а ему на выручку только Игорь Дубровских прибежал. Остальные, кто яйца чешет, кто гетры поправляет. Мне так тоскливо на душе стало. Была бы у нас настоящая команда, драка бы началась. Бурдин потом мне скажет: 'Димасик, мне обидно до слез, меня бьют, а я жду подмоги, смотрю, где наши? Одни красные майки вижу'. А у нас все такие плюшевые, безвольные. Нас в домашних играх топтали, а 'я шо, дурак, пид ботинки с шипами кидаться?'. В игре с Ростовом я был шокирован и не понимал, почему вылетают они, а не мы? Стою в раме, гляжу, у армейцев организованная, квалифицированная, целеустремленная команда. Это чудо, что мы остались в первой лиге. По окончании сезона я сказал ребятам: 'Вы меня извините, что я ругался. Но по-другому было нельзя. Если бы я стал мягкий, то мы бы отправились во второй дивизион - стопроцентно!' Такую игру трудно назвать футболом. Мы мучили футбол. Надо просто извиться перед болельщиками и сказать им спасибо за то, что они приходили на стадион.