ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ ПОЛЕТАПоздним вечером 28 января 1984 года при подлете к Ижевску такой случай возник на самолете АН-24, бортовой ?47310. В пилотской кабине трое - командир корабля Владимир Филимонов, второй пилот Александр Стативко и бортмеханик Геннадий Абдрахманов. В салоне 47 пассажиров и бортпроводница Люда Бутурлакина. В катастрофе погибли Стативко и трое пассажиров. Много лет спустя я записал воспоминания о том трагическом ночном полете выживших членов экипажа.
Людмила 'Настроение с утра было приподнятое - после рейса всей семьей собирались идти к маме. Она баню обещала истопить. Прошла медосмотр, получила все необходимое для рейса, поднялась на борт. С утра должны были лететь в Уфу, а вторым рейсом - в Куйбышев. Доложила командиру Вяткину о готовности. Взлетели по расписанию. Минут через 10 чувствую - пошли на снижение. Рано что-то! До Уфы минут 45 лететь. Что-то неладно, думаю. Потом оказалось, экипаж обнаружил неисправность и вернулся в Ижевск. На земле командир пошел объясняться, а я получила указание перебраться на другой самолет и с резервным экипажем снова лететь в Уфу. Задержка получилась. Так и баня может сорваться! Экипаж пришел на самолет. Шутят. Саша Стативко, второй пилот, как всегда, с улыбкой: 'Пассажиров не растеряла, Людмила?' В общем, сходили в Уфу нормально, но задержка уже нарастала. Пошли на Куйбышев. Там, перед вылетом, сидели в кабине, пассажиров ждали. Ребята шутили: 'Грешница ты, Людмила, - одну машина сломала, теперь к нам пересела!' Никогда не забуду! Я вообще, все помню отчетливо. Сорок семь пассажиров было... На снижении экипаж вызвал меня в кабину. Командир спокойно так сказал: 'Возможна грубая посадка. Всех пристегни и сама пристегнись'. Когда ушли на второй круг, взяла трубку, спросить, что у них там, может, на запасной идти собираются? Слышу переговоры. По голосу узнала командира корабля Тройникова, он что-то им советовал. Опять заходим на посадку. Когда коснулись земли, машина подпрыгнула - мне так показалось... Я очутилась на полу. В салоне темно, тихо, двигатели не работают. Потом из салона гул какой-то, стоны непонятные... Попыталась открыть дверь - ее заклинило. Туалет перекрыл дверь в задний багажник. Стенка-перегородка сломана. 'Никому не вставать, соблюдайте спокойствие!' - это я пассажирам. 'Говорите, что делать?'- откликнулись мужчины. Взяла топорик, открыла багажную дверь - снег совсем рядом! Выбралась наружу, кругом поле, никого нет. Добежала до кабины. По всему фюзеляжу разлом, стойка шасси подломана - самолет лежит 'на брюхе'. Слышу стон, крики. Из самолета пар валит. Испугалась, вдруг взорвется! Мужчины помогали расчищать снег. Вскоре увидела первого из подбежавших - Михаила Хатомкина, за ним - машина, но она застряла в сугробе. Вырубили основную дверь, пассажиров вытаскивали и укладывали на снег. Экипажа не видно. Потом села на колесо. Ни пальто, ни шапки, в одном костюме... Вижу, бежит один из пассажиров, на нем - шапка. Думаю - хорошо ему! А потом охватило какое-то бесчувствие... Смотрю - Сашу Стативко вынесли, Гену вывели. Командира не видела. Меня увезли в больницу. К маме я попала уже только в двенадцатом часу. Что было дома - лучше не вспоминать. Муж говорил, что у него сердце кольнуло тревожно, когда увидел, как в сторону аэропорта мчатся 'скорые'. Дозвониться до аэропорта не смог... Детишек обняла (им тогда шести и двух лет еще не исполнилось), да так и замерла... ...Летом 90-го ушла на пенсию. Стала работать диспетчером по планированию. Небо снилось сначала часто, потом понемногу отлегло...'
Геннадий 'В пятницу 28 января стояли в резерве. А на следующий день в Киев должны были идти. Я еще жене сказал, если из резерва куда улетим и поздно вернемся, пусть не ждет, переночую в гостинице. Не хотел ее беспокоить. Дочку мы тогда ждали. Сыну 13 лет было, и нам хотелось дочку. Сидим в резерве, в гостинице, отдыхаем. Дежурная к телефону зовет. На вылет вызывают. В Уфу, вместо севшего на вынужденную экипажа - генераторы у них отказали. Дали нам 47310. Слетали в Уфу, пообедали в Ижевске и пошли в Куйбышев. Оттуда на 5100 м шли. За 100 км разрешили снижение. После отключения автопилота штурвал как-то провалился, свободно ходит! Руль высоты не отклоняется. Пользуемся триммером. Земле доложили. 'Ваше решение?' Садимся. Володя распределил обязанности: Саше держать по крену, а сам он будет по тангажу управлять - триммером. Предупредили борт-проводницу о возможной грубой посадке. По глиссаде хорошо шли. Перед самой полосой самолет вдруг задирает нос! Володя дает команду: 'Взлетный режим!' Уход был тяжелым. Шасси я сразу убрал, а закрылки по градусу убирал - самолет то вверх, то вниз, пока Володя не погасил триммером колебания. Он весь взмок. Повторный заход решили произвести с закрылками 15 градусов. И Тройников, которого пригласили к диспетчеру, тоже посоветовал закрылки на 15 градусов выпустить, скорость повыше держать, глиссаду более пологой выдерживать. Мысль одна - как сесть? Ближний привод прошли, все было нормально. А над полосой метрах на трех или пяти самолет резко, резче, чем в первый раз, задрал нос. Володя опять крикнул: 'Взлетный!!!' Я дал, но самолет уже потерял скорость и стал с правым креном заваливаться. Володя успел уменьшить крен с 60 до 15 градусов. Это и смягчило удар. Последнее, что помню, - приближение снега... И все, тьма. Очнулся - кто-то стучит в форточку: 'Ребята, все живы?' 'Живы', - говорю. Володя тоже голос подал, а Саша молчит, темно в кабине, не видно ничего. Снова голос: 'Двери заклинило. Попробуйте открыть люк'. - 'Сейчас попробую'. Хотел было дотянуться до ручки люка, а рука-то моя правая болтается, и боли совсем не чувствую. 'Рука сломана', - говорю Володе. Он хотел помочь, но и у него рука оказалась сломанной. И тоже правая. Левой попробовали, открыли, и тут я потерял сознание. Очнулся, когда меня вытаскивали. 'Осторожно, - говорю, - рука сломана'. Сначала меня вытащили, потом Володю. Я снова провалился во тьму. Не видел, как Сашу вытаскивали из-под штурвала - его туда вместе с оторвавшимся сиденьем вогнало... Пришел в себя в санчасти. Все лицо разбито, из руки кость торчит, на ногах рваные раны. Все в крови... Капельницу поставили, повезли в хирургию. Голову в пяти местах заштопали. Жена думает, что я в гостинице. Утром к ней замполит: 'С Геной несчастный случай, он в больнице, надо к нему ехать'. Как она выдержала, не знаю. Три дня в нейрохирургии. Пункцию брали. Потом месяц в 1-й республиканской. Операция. Пластины на руке. Гипс. Еще месяц с открытой черепно-мозговой, в гипсе был 2,5 месяца. Через год опять операция. Сняли пластины. После этого 4 месяца на больничном. Затем ВТЭК, еще на 4 месяца продлили больничный. В конечном счете был списан с летной работы. А по заключению ВТЭК у меня частичная утрата трудоспособности - на 20%... Значит, пенсия не положена! Горечь от потери летной работы усиливается от бессовестного отношения государства к моей судьбе. Как мы жили первое время, не передать. Жена не работает, с ребенком сидит. Кстати, родился сын, а не дочка, как думали. Уже в первый класс ходит. Работаю в аэропорту, по-прежнему взлетают и садятся самолеты. С грустью смотрю на них...'
Володя 'Семью отправил к матери - у нее день рождения. Вечером соберемся все вместе, если из резерва никуда не улечу. Отметились в санчасти и пошли в гостиницу. Когда вызвали на вылет, понял, что день рождения отменяется. Позвонил жене: 'Меня не ждите, возвращайтесь без меня'. Сходили в Уфу, потом - в Куйбышев. На обратном пути перед снижением выключил автопилот - штурвал ходит свободно. Руль высоты не реагирует. Попробовал элероны - управляемость нормальная. А по рулю высоты - никакой реакции. Рассоединилась проводка управления?! Попробовал триммер - самолет изменяет тангаж. Хорошо. Но как садиться? Сейчас он эффективный, потому что скорость большая. А что будет при подходе к земле, когда она будет снижаться вплоть до посадочной? Если бы еще хоть днем это случилось! Распределил действия экипажу. Предупредил Людмилу. Заходить решили с закрылками на 38 градусов. Посадка разрешена. Последние сотни метров до полосы. Свет включенных фар высвечивает ее начало. Перед самой землей неожиданно резко увеличился тангаж. Даю команду - 'Взлетный режим!' Уходим от земли. Нос самолета ходит по амплитуде - вверх-вниз, вверх-вниз. Лихорадочно кручу штурвальчик управления триммером, пока самолет более или менее не успокаивается. Земля советует закрылки выпустить на 15 градусов, мы и сами так решили - скорость повыше. Второй заход до самой земли проходил нормально, но перед самым приземлением снова очень резко самолет задрал нос и с креном стал валиться на правое крыло. Не помог и взлетный режим, который Гена дал по моей команде. Успел только уменьшить крен и все. Удара не помню, как вытаскивали - не помню. Сознание вернулось на третьи сутки. Жена нашла меня в больнице на Татарбазаре. Прокурор допрашивал, как да что. Зубов нет, кровоизлияние в мозг, сломана правая рука. Нейрохирургия, травматология, III группа инвалидности. Через год ВТЭК группу сняла и определила утрату 25% трудоспособности. С летной работы списался, но без пенсии. Годы унизительной, оскорбительной борьбы за справедливость, за достойное существование... Семья? Дочерям 12 и 5 лет, сыну 6 лет. Налетал около 5 тысяч часов. Командиром полетал всего год, а мечтал - всю жизнь...'