фотоПредмет сегодняшней публикации - культурная жизнь Удмуртии в 'волковское' десятилетие. Согласимся, что в таком повороте темы есть нечто искусственное, условное - поскольку этапы культурного процесса далеко не всегда совпадают с логикой политического развития, а последнее никогда не сводится лишь к определяющему влиянию 'первого лица'. Однако и культура, и политика являются составными элементами жизни общества в целом и тем самым подвержены взаимовлиянию и общим веяниям.
Накануне Волкова В конце 80-х - начале 90-х в культурной жизни республики наблюдался заметный подъем. Демократизация общественно-политической сферы дала творческий импульс и сфере духовной. Особенно заметно, пожалуй, это проявилось в изобразительном искусстве. В 1988 году художники Энвиль Касимов и Сергей Орлов, скинувшись по 500 рублей, заработанных 'халтурой', и подключив к проекту Музей изобразительного искусства, организовали в Музыкальном театре оперы и балета первую для Ижевска выставку авангарда. Участие в ней приняло более 100 художников, в том числе и столичных. Все это было тогда очень ново и необычно, и в короткие сроки выставку посетило около 10 тысяч человек. Следующая выставка в 1989 году вызвала не меньший интерес, а в тусовочных мероприятиях вокруг нее приняли участие тогдашние ижевские 'демократы'. А попытки республиканского КГБ и Горкома удалить из экспозиции некоторые 'антисоветские' экспонаты (слово 'Коба', выложенное из томов сочинений Ленина; 'Привет из Афгана' в виде солдатского гроба и др.) натолкнулись на сопротивление организаторов. На основе этих выставок образовалось объединение 'Лодка', члены которого выставляли свои работы не только в Москве и других городах России, но и за рубежом. Члены группы стали все более склоняться в сторону концептуального искусства - был сконструирован миф о 'нашем великом земляке Малевиче' и родилась идея открытия филиала могилы Малевича в Ижевске. Придуманное ими направление 'шаман-арт' предвосхитило концепцию нынешнего этнофутуризма. На мероприятия 'Лодки' в Ижевск стали приезжать Сергей Курехин, Артем Троицкий. Рубеж 80-90-х - это время создания электронных групп в Ижевске, принесших позднее городу неофициальный статус российской столицы электронной музыки. Очевидный подъем наблюдался и в более традиционных сферах, что, в частности, проявилось в образовании новых творческих коллективов и проектов. В 1992 году, благодаря в первую очередь энтузиазму дирижера В. Михайлова был создан Ижевский муниципальный камерный хор; в 1993-м организован Государственный симфонический оркестр, за создание которого интеллигенция Удмуртии боролась несколько лет. Один из лучших ижевских СТЭМов 'Ижмехсмех' вырос в это время в новаторский театр 'Молодой человек' и получил статус муниципального. В 1991 году создан новый литературный журнал на русском языке 'Луч', вызвавший в первые два года существования значительный интерес со стороны общественности (только за пределами республики он тогда имел полторы тысячи подписчиков).
Стагнация Однако вся эта культурная волна примерно с 1993 года, то есть как раз с момента, совпавшего с началом премьерства Александра Волкова, начинает идти на спад. Журнал 'Луч', ставивший себе сверхзадачу освещать литературный процесс в республике, видимо, за отсутствием достойного предмета освещения, так и не стал культовым, влиятельным изданием (по признанию одного из тогдашних руководителей 'Луча', 'журнал оказался никому не нужным'). В 1993 году распалось объединение 'Лодка' (Касимов ушел в бизнес, другой идеолог группы - Аксенов - уехал за границу, Орлов и Чувашов ушли преподавать в УдГУ). Театр 'Молодой человек', зациклившись на теме 'маленького человека', постепенно все более и более уходил в снобистское литературное эстетство. Русский драматический театр в последние годы в целях заполнения зрительныхх залов сосредоточился в основном на чисто развлекательных пьесах. Подготовленная в 90-х годах специально для Национального удмуртского театра в Щепкинском училище (г. Москва) труппа молодых талантливых актеров фактически распалась. Кинокартина 'Тень алангасара' - отснятая в середине 90-х и пропагандировавшаяся как первый игровой удмуртский фильм - так и осталась эпизодом, не имевшим продолжения. Список примеров мог бы быть продолжен. Конечно, для многих творческих коллективов это не были потерянные годы - приобретался опыт, ширились связи за пределами республики, шел отбор кадров. Однако речь идет о том, что профессионально-культурная активность до конца 90-х оставалась на периферии общественного сознания населения Удмуртии. Например, по официальным данным, в республике в 1990 г. число посещений театров составляло 23 на тысячу человек, а в 1997-м - 4; посещений музеев - в 1990 г. - 52 на тысячу, а в 98-м - 6. Главным 'культуртрегером' у нас, таким образом, стало (да и остается) центральное телевидение. Проблема даже не в том, что со времен Чайковского Удмуртия не дала стране и миру ни одной крупной фигуры в области культуры (за исключением разве что классиков удмуртской национальной поэзии первой половины ХХ века), - провинция есть провинция. Проблема в том, что у нас до сегодняшнего дня почти напрочь отсутствует Культурное Событие как таковое. Под Культурным Событием я в данном случае подразумеваю художественный акт, который бы имел реальный резонанс в обществе - пусть даже отрицательный. Такой эффект имел место, пожалуй, только в архитектурной сфере - в случае со строительством президентского дворца.
Культурная политика В минувший вторник фотокор 'Д' Александр Горбунов попытался для репортажа ко Дню города сфотографировать Царские ворота Арсенала - один из немногих уникальных исторических и архитектурных памятников Ижевска. Однако сделать это ему не удалось. Узкое пространство между фасадной частью Арсенала и 'тылом' президентского дворца оказалось перекрыто охраной, а попытка попасть к воротам через территорию Национального музея натолкнулась на категорические возражения его директора Р.Ф. Мартыновой, которая мотивировала свой запрет особым охранным режимом президентского дворца. Случай этот вполне может служить своеобразным символом того места, которое в реальности занимает культура в системе созданного Александром Волковым за 10 лет политического режима. Ею не пренебрегают совершенно (отреставрировали же наконец в эти годы тот же Арсенал), но ее используют (строительство президентского дворца, например, официально назвали реставрацией корпуса 'Г' Арсенала), а также откровенно третируют в угоду соображениям собственного удобства и примитивно понятого престижа (возведение президентской резиденции со стороны фасадной части Арсенала - шедевра архитектуры XIX века - с точки зрения культуры иначе как преступлением не назовешь). Добавим сюда глубокое непонимание того, что грамотная культурная политика может содействовать улучшению имиджа власти и Удмуртии: как красиво было бы, например, во время недавнего визита в Ижевск принца Майкла Кентского пригласить его пройти через Царские ворота, которые потому так и называются, что когда-то сквозь них прошел Александр I (кстати, дальний родственник принца Майкла). Однако не потащишь ведь королевскую особу по закоулкам здания администрации президента. Так что самым ярким впечатлением английского принца от республики, видимо, останется экскурсия в удмуртскую деревню, где его поили кумышкой. Вообще, осмысленная культурная политика государства проявляется в двух основных категориях. Первую из них - проведение серьезных радикальных культурных преобразований в целях решения широких общественно-политических задач - можно условно назвать бисмарковским термином 'культуркампф' (культурная борьба). Второй тип культурной политики проникнут гедонистическим настроением правящих верхов (например, как у тиранов эпохи Возрождения или аристократии времен позднего абсолютизма) и по аналогии может быть назван 'культуркайф'. Похоже, что политический режим Удмуртской Республики в эпоху правления Александра Волкова изобрел некий третий путь - полное равнодушие к культуре как таковой. То есть, конечно, о культуре не забывают. Есть специальная строка расходов на культуру в бюджете; в 1996 году приняли даже специальный республиканский закон 'О культуре', регулярно раздаются почетные звания 'заслуженных' и 'народных' - так, только в 2000 году 185 работников культуры и искусства получили награды и звания. Президент Волков активно строит школы в сельской местности и помогает строительству храмов. Однако все это скорее по инерции - потому что 'так положено'. Ярким свидетельством маргинальности культуры среди политических и государственных приоритетов является даже не мизерность финансовых средств, на нее выделяемых (тяжелое экономическое положение республики диктует свою логику), а какое-то явное равнодушие в выборе министров культуры. За десять лет в республике сменилось уже четыре министра культуры. Аннета Сидорова более 10 лет достаточно компетентно управлявшая республиканской культурой, по неизвестным причинам была заменена в 1995 году на посредственного исполнителя Геннадия Чайникова. Последний в 1999 году был со скандалом снят с должности, но не в связи с упадком культуры, а из-за того, что проворовался. Заменивший его бывший министр соцзащиты Николай Бессогонов тоже мало подходил для столь тонкой сферы, как культура, и в начале 2001 года ему подыскали адекватную замену - председателя Сюмсинского райсовета Людмилу Пескишеву. Вот цитата из биографии Пескишевой в справочнике 'Кто есть кто в Удмуртии': 'Хотя каждый свой приезд в Ижевск она старалась посещать театры и выставки, само предложение о том, что придется покинуть родной район ради поста министра культуры, казалось Людмиле Ивановне не более чем забавным. Тем не менее этот пост был предложен ей Президентом УР Александром Волковым и после понятных колебаний она согласилась'. О том, насколько влияние личности Людмилы Пескишевой оказалось благотворный для культурного процесса в республике, можно догадаться исходя уже из того, что первоочередными задачами министерства Пескишева считает 'укрепление партнерских связей с министерствами, ведомствами и муниципальными образованиями и подготовку законодательной базы всех управленческих решений в области культуры'. Дважды в течение последнего года корреспондент 'Д' пытался получить от министра культуры Удмуртии комментарий по вопросам культурного процесса в республике, и дважды эти попытки так и не увенчались успехом. Кстати, то, что Министерство культуры (в отличие от большинства других ведомств) служит своего рода 'мальчиком для битья' (как это было в случае с Чайниковым или как в этом году с Пескишевой, когда Государственный контрольный комитет УР выявил финансовых нарушений на сумму 4 млн руб.), также показывает истинное место этого учреждения в системе политической власти в республике. Отношение 'волковского' режима к творческим союзам республики (художников, писателей, музыкантов и т.д.) тоже вполне утилитарное. От них власть требует одного - создавать видимость поддержки 'общественностью' ее кандидатов на выборах. И не нужно, чтобы они проявляли своеволие, как, например, это произошло с председателем Союза архитекторов Розой Яковлевой, которая гласно возразила против превращения Арсенала в пристрой к президентскому дворцу. То же самое, в общем, относится и к многочисленным национально-культурным обществам, возникшим в Удмуртии в 90-е годы.
Новый подъем По большому счету и стагнация культурной жизни Удмуртии, имевшая место в середине 90-х, и новый культурный подъем, который наметился в последние годы (увеличение числа эффективных культурных площадок, активность молодежных субкультурных образований и др.), имеют весьма отдаленное отношение к политике Александра Волкова как первого лица. Скорее, это процессы параллельные. Поэтому не исключено, что нынешняя активизация культурного процесса и заметное изменение культурного климата в последнее время предвещает нам нечто подобное и в политической атмосфере. Все взаимосвязано.