В Национальный театр я отправился приблизительно в полдень. Понимая, что большинство людей в это время обедают, я без особой надежды дернул ручку двери центрального входа. «Вы что? Вы куда? - окликнул меня дворник. - Сейчас ведь театр не работает, вам что нужно?» «Мне бы к начальству», - неуверенно проговорил я. «Тогда обойдите вон оттуда, и там найдете дверь», - задал рукой направление моего движения мужичок с бородой и принялся дальше огребать снег.
«Хорошо, проходите», - кинула мне напутственные слова женщина на вахте. «У нас же тут холодина, жуть», - сетовала она, перед тем как отправить меня бродить по пустому театру. «А обогревателей разве не дают?» - спросил я. «Дают», - грустно ответила женщина и укуталась в теплую шаль.
И только звуки шагов были слышны по мраморному полу, глухие такие шаги, негромкие. Дорогой интерьер, конечно же, поражал неподготовленного человека, огромные красивые люстры грозно свешивались над головой, фойе  увешано картинами. Бродя в гордом одиночестве по театру, я постоянно натыкался на кого-то. «Вы куда?» - задавали мне один и тот же вопрос бдительные обитатели театра. «К Ураськину», - называл я фамилию директора. «Вы не там ходите, вам туда», - отвечали мне. В итоге я все же добрался до руководителя, чтобы попросить выделить мне сопровождающего.
Андрей Иванович Ураськин хоть и был на месте, но оказался очень занят. Прождав его в  приемной несколько минут, я случайно увидел лежащее на столе непонятно чье предписание на имя директора о том, что, мол, мраморный пол на втором этаже моют мокрыми тряпками, что не соответствует правилам.
Андрей Ураськин выбежал из кабинета, спросил, кто я, и сказал, что ему некогда, но сотрудницу для осмотра театра мне все же выделил.
«Сейчас ставят спектакль «Я буду ждать только тебя», - рассказала Анжелика, мой экскурсовод по новому зданию Национального театра. «Это не то что сейчас ставят, а репетиция», - показала она в сторону сцены. «А это кто?» - поинтересовался я о бегающем туда-сюда возле сцены человеке. «Это режиссер театра - Романов», - пояснила сопровождающая.

Этажи за этажами
«Какие проблемы на данный момент существуют в театре?» - спросил я своего экскурсовода. «Ну, не знаю, театр пока новый, зритель пока идет», - тихо проговорила она. «А проблемы с кадрами существуют?» «Я же за кадры не отвечаю, поэтому и сказать ничего не могу», – кратко ответила Анжелика. В гримерных было пусто, актеры участвовали в репетиции. «Строительные работы еще не окончены, на крыше, например», - продолжала вводить меня в курс дела сотрудница театра.
«Андрей Иванович попросил проводить этого молодого человека показать театр», - объяснила Анжелика причину моего появления в гримерной пожилой актрисе. «И как вы это будете комментировать?» - грозно спросила актриса. «Понимаете, я только хотел посмотреть, как вы тут обустроились», - ушел я от прямого ответа и начал фотографировать. «Понимать-то понимаем, вот только мы не понимаем, чего тут вообще происходит, нас стеснили, здесь сидят все пожилые актеры - пять человек! - начала возмущаться актриса. - Раньше в нормальной гримуборной ну хотя бы четверо сидели, а тут… Все у нас сикось-накось! А вам ведь надо хвалебную статью написать, какой театр замечательный, как у нас тут все хорошо» - и грозно посмотрела на  сопровождающую меня девушку. «Да нет…» - робко возразил я. Анжелика почему-то стала оправдываться: «Я, как человек маленький, не в курсе, меня лишь попросили проводить и показать все». «Условия вас не удовлетворяют?» - вернулся я к недовольству пожилой женщины. «Конечно, актеров условия не удовлетворяют. Там много народу, здесь много народу, а гримерок не хватает!» - подытожила она.
«Рассказывайте, Геннадий Петрович, рассказывайте», - обратилась Анжелика в следующей  гримуборной к другому пожилому актеру. «Сидим…» - улыбнувшись, ответил тот. «Устраивают вас условия?» - спросил я Геннадия Петровича. «Нормально, что еще нам надо? Мы ведь здесь не живем».
Тут появился режиссер Романов, репетиция, по всей видимости, была окончена. «Скажите, пожалуйста, какие-то проблемы с актерским составом существуют? - спросил я его с ходу. - У вас ведь сейчас средний возраст актеров довольно высокий». «Да, поэтому этот вопрос будем решать летом. Есть правительственные постановления от прошлого года 20 артистов подготовить в Щепкинском училище города Москвы. Сейчас конкурс уже объявлен, и вот 28 марта будет первый тур», - с гордостью произнес режиссер. «Насколько мне помнится, лет десять-пятнадцать назад наших ребят тоже отправляли в Москву и подготовили труппу», - начал я, но режиссер Романов меня перебил: «Не труппу, там у нас учились 16 человек, до этого отправляли в Уфу, в ГИТИС, а еще раньше в Ленинград». «И куда делись эти актеры?» Засмеявшись, режиссер сказал: «Кто-то умер, вот я, например, из первой студии, которая после войны была, уже даже в живых из нашей студии никого нет». «Вот Иванов где-то был, но он из театра ушел… - начал он вспоминать и обратился к неизвестно откуда взявшемуся актеру: - Иванов живой?» «Вряд ли», – ответил тот. «Тоже умер, да?» - переспросил режиссер. «Да никого уже нет…» - грустно ответил пожилой актер.

Письмо с «того света»
«Уважаемый министр культуры, здравствуйте! Если бы не крайняя нужда в вашем содействии, мы бы не стали выносить назревшие проблемы национального театра на ваш уровень» - так начинается письмо министру культуры России от деятеля культуры Иванова, того самого, которого заживо похоронили в Удмуртском национальном театре.
«Главным тормозом, как ни парадоксально, является Министерство культуры Удмуртии - учредитель театра. Начиная с 90-х годов, при смене идеологического вектора, учредитель определил «новую стратегию» работы с национальным театром как перманентную зачистку компетентных, образованных кадров», - высказывают свое мнение о причинах упадка театра подписанты письма федеральному министру Авдееву. По утверждению режиссера Иванова, зачистка кадров прошла успешно, все квалифицированные кадры, режиссерские и актерские, из театра ушли. «Полная монополия по режиссуре была отдана старейшему актеру, бывшему заместителю министра культуры Романову, по складу ума и направленности человеку системы (кстати, ему исполнилось 70 лет)», - критикует нынешнее руководство театра г-н Иванов.
«Из «щепкинского» выпуска 15-летней давности все здесь работают», - констатировал режиссер Романов. «Все 16 человек сейчас работают в театре?» - переспросил я. «Нет уже, ну, понимаете, кому-то квартира не нравится, кому-то что-то, от кого-то мы избавляемся, дело-то такое ведь…» - пошел на попятную г-н Романов. То, что «от кого-то избавляются», подтверждает и режиссер Иванов. «В отсутствие профессиональной режиссуры администрация театра взялась за актерские зачистки, - пишет он в Москву министру культуры, - этот удар пришелся на молодых, профессиональных актеров, на два последних выпуска ГИТИСа и «щепкинцев».

Зритель оценит…
Как бы то ни было, но молодые и зрелые актеры в Удмуртском национальном театре действительно не задерживаются. В итоге кадровый голод разъедает театр. Отсутствие человеческого ресурса сегодня самая главная причина его упадка. И строительство нового здания под 450-летний юбилей – это, может быть, и плюс, но основную проблему оно не решило. Полупустое здание без актеров сложно назвать театром. Почему так происходит, остается только гадать. И неизвестно, спасет ли ситуацию новый набор актеров при сохранении «старого» министерства.
Между тем новое здание нескольно оживило ситуацию. По информации руководства театра, в среднем на спектакли продается примерно 70-80 процентов от общего числа билетов. Учитывая, что общее количество мест в зале - 500, в Удмуртский национальный театр сегодня ходят максимум 350 зрителей в неделю. Спрос на культуру пусть и не ажиотажный, но остается. Привлечь бы туда новых актеров. Ждать, правда, придется долго - четыре года…