- Алексей, откуда вообще сама идея – создавать устную историю?

- Само понятие появилось в конце 40-х годов в США, когда методы социологии – интервью, опрос - были привнесены в историческую дисциплину. Суть метода состоит в том, что историк становится инициатором создания исторического источника: он создает программу, на основе которой изучает ту или иную научную проблему, находит респондента и осуществляет аудиовидеозапись услышанного.

- Где-то в других музеях вам приходилось видеть уже реализованные «устные истории»?

- Да, в музее истории Красного Креста в Женеве такие видеозаписи в виде роликов  сопровождают посетителя от начала и через всю экспозицию. Это рассказы реальных людей, сотрудников Красного Креста, свидетелей реальных катастроф. Есть даже такая форма, как «контакт» с носителем информации – ролик включается, если вы дотронетесь до определенного места… То есть функция такого рода источника в музейной среде может быть двоякой – это и репрезентация (представление материала, «выставочная» деятельность), и, с другой стороны, исследовательская – поскольку рассказ, повествование происходит о неком историческом факте, событии.

В России этим начали заниматься полвека спустя, в 90-х годах. Сейчас в УдГу есть специалист по устной истории – профессор, доктор наук Ольга Михайловна Мельникова. Весной 2013 года под её руководством студенты-историки провели научное исследование на тему «Летний сад в воспоминаниях ижевчан. Устная история как ресурс развития музея истории Ижевска». Собственно, это исследование мы и считаем началом, основанием лаборатории устной истории нашего музея.

- Но, Алексей, мы больше привыкли к тому, что история – это войны, цари, полководцы… Великие свершения на фоне великих катастроф. Что же это за история, если рядовой гражданин вспоминает, как он катался на карусельных лошадках 40 лет назад?

- Да, есть два подхода к предмету истории. С одной стороны, это деяния государственных мужей и взаимоотношения держав. С другой стороны, каждый из нас – безусловно, тоже является прямым участником некоторого исторического процесса. Наша жизнь, становясь прошлым, превращается в историю. И частная история человека, его семьи, рода, поколения, ничуть не менее важная и интересна, чем то, что происходит где-то в столицах.

Здесь мы подходим к важному моменту в нашей концепции музея Ижевска. Мы хотим, чтобы музей стал местом притяжении для как можно большего числа горожан. Чтобы наш общий интерес к родному городу стал поводом для организации различных городских сообществ, своеобразным «клубом», площадкой для коммуникации.

- История города существует в судьбах его жителей. Как и любая другая история – это тоже истории разных людей. Чем на сегодня располагает коллекция устных историй музея Ижевска?

- Сегодня у нас есть порядка тридцати видеозаписей разной продолжительности (от 5 до 60 минут). Все они хранятся в виде цифровых файлов на жестком диске моего компьютера. В роли наших респондентов выступали историки, журналисты, краеведы. Пока у нас не сложилась какая-то определенная методика поиска потенциальных рассказчиков. Те, кто согласился на запись своей «истории», в общем-то «нашлись» сами. Как правило, это люди так или иначе давно и плотно работающие с музейным сообществом Ижевска. К примеру, известный краевед, культуролог Игорь Кобзев рассказывает историю своих писем-обращений в различные инстанции по поводу сохранения памятников истории и культуры. Здесь непосредственный участник отношений между гражданином и государством вскрывает некие сложившиеся закономерности, характерные для данного периода времени.

А вот еще одно знакомое лицо – это профессор, доктор философских наук Валентина Серапионовна Коротаева (УдГУ). Её воспоминания носят частный, семейный характер. Она родом с русского севера. Её родственники были в числе тех, кто подвергся политическим репрессиям. А по конспектам лекций, записанных её отцом, студентом знаменитого психолога Льва Выготского, удалось даже издать одну из работ репрессированного ученого. 

Мы беседуем с Алексеем Шкляевым в так называемом Зале устной истории – это небольшая комната в Генеральском доме, оборудованная экраном, видеопроектором и с двумя рядами стульев на случай экскурсии. На экране между тем появилась моя коллега, журналист Юля Ардашева. Она рассказывает о том, как в 70-х годах, будучи старшеклассницей, стояла на дежурстве на так называемом «посту № 1» у Вечного Огня в сквере 40-летия пионерии. Затем возникло изображение пожилой седой женщины…

- А это кто?

- Это женщина-врач, которая всю свою трудовую жизнь проработала на Станции скорой помощи. А сама станции долгое время располагалась как раз в этом самом Генеральском доме, где мы сейчас находимся. Этот респондент нашелся через друзей музея, которые предложили записать её воспоминания. Она рассказала и показала, что где располагалось в то время, когда здесь «квартировали» врачи.

Вот еще одно знакомое лицо, тоже Юля – психолог по профессии, активистка гражданского движения Юлия Гулакова. Она с большим энтузиазмом изучает свои ижевские «корни», ведь родом она из семьи «кафтанщика».

Кроме «Воспоминаний о Летнем саде», в активе лаборатории устной истории есть еще один, уже реализованный проект – воспоминания потомков солдат Первой мировой войны. Правда, формат этого проекта изначально был шире, чем город – вся республика. И откликов поступило много как раз из сельских районов Удмуртии – это и редкие, старые фотографии, и записи воспоминаний о реальных людях той поры.

Я спрашиваю Алексея, будут ли доступны эти «устные истории» для посетителей сайта музея Ижевска? Пока они там не выложены.

- Чтобы выложить эти записи в общий доступ, мы должны получить письменное разрешение наших респондентов на публикацию этих записей, поскольку разместить на сайте – это тоже форма публикации.

Поскольку мне самой не раз приходилось записывать интервью на аудио- и видеоаппаратуру, я спрашиваю собеседника, как происходит работа с «источником»? Подвергается ли запись дальнейшей обработке, монтируется ли она?

- Да, беседа происходит в форме диалога, но на хранение она поступает уже как монолог. Причем для нас предпочтительней, чтобы человек просто рассказывал, а не зачитывал с листа свою «историю».

Интересная деталь: сам Алексей, если есть возможность, проводит интервью на удмуртском языке (это его родной язык). Удмурты – вторая по численности народность после русских (19%), населяющих Ижевск. Городские удмурты тоже заинтересованы в сохранении языка и традиций под давлением глобализации.

Наконец, респондентом может выступить и любой даритель, как, например, Зинаида Сарсатских, поэтесса из Сарапула. Она подарила музею Ижевска чудесные кружевные изделия ручной работы. Вместе с историей их появления в семейном собрании.

на 15-ю.png

С разрешения руководства и сотрудников музея истории Ижевска я приглашаю горожан покопаться в своей памяти и в семейных архивах – ваши воспоминания станут частью бесценной коллекции нашей общей истории.