С бывшими жителями Луганской области Сергеем Рачковским, его гражданской супругой Светланой и Виталием Руденко с супругой Анной мы встретились в конце сентября в деревне Кварса в Воткинском районе Удмуртии. Здесь, в помещениях расформированного Аграрного техникума расположен самый крупный в Удмуртии пункт временного размещения для бежавших в Россию жителей Донбасса. Время от времени в Кварсу приезжали работодатели. Кто-то приезжал по личной инициативе, в поиске подходящих работников, кто-то, как выяснилось - принудительно по распоряжению сверху.

В один из таких дней в пункт временного размещения в Кварсу приехали замглавы администрации Ярского района Александр Старцев и некий Дмитрий Максимов, представившийся хозяином ярской фермы. Обещал жилье, работу с хорошей зарплатой (в сезон до 20-25 тыс. руб.), служебный транспорт и даже дойную корову. Наши случайные знакомые долго не раздумывали. Из вещей в дорогу – 15 пластиковых пакетов, детская кроватка и сухпаек от дирекции ПВР Кварсы: сахар (1 кг), макароны (2 пачки), рыбные консервы (1 банка), чай (1 пачка). Из документов на руках – украинские паспорта и справки - разрешения на временное проживание в России сроком на три года.

Двоих своих детей – 15-летнего Ивана и 7-летнего Колю - Сергей и Светлана, вывезя в Россию, оставили у их бабушки в Ростовской области. У Виталия Руденко и его супруги Анны – двое детей на руках. Старший Дмитрий, 10 лет, недавно поступил в третий класс в Ярской школе. Младшему – Руслану на днях, 24 ноября, исполнился годик. Грудничок тяжело болен. Диагноз ставят с осторожностью: неподтвержденный гепатит. По три недели подряд мама с маленьким Русланом проводят в ижевской больнице, проходят курсы поддерживающей терапии. Малышу ставят  капельницы под наркозом, после чего отправляют обратно в Яр на двухнедельные перерывы. Затем – все заново – больницы, наркозы, капельницы. В самом деле, врачи в Ижевске давно забили тревогу – говорят, что ребенку нужна срочная операция в Москве, необходимо вживить в отмирающую печень ребенка донорские клетки.

на 16-ю (6).jpg

Месяц назад Виталию звонили из Минздрава УР. Мужчина представился Иванцовым. Сказал, что просил средства для лечения малыша в ФМС, и что отправил по почте запросы на выделение денег в другие всевозможные структуры. Но пока безрезультатно. Озвучил какие-то подсчеты на дорогу до клиники в Москве и на предварительное обследование и с тех пор пропал.

В деревне Кычино украинцев с узелками выгрузили у ветхого двухквартирного деревянного дома на двух хозяев, находящегося в муниципальной собственности. Впустили только на одну половину (около 18 кв. метров), рассказывают украинцы. Максимов выдал на семью по 3 тыс. рублей, как он сказал, «подъемных», и два баллона монтажной пены – заделать дыры.

На то, чтобы вычистить помет и навоз с этой половины ушло три дня – раньше в доме держали кур с бычком, - рассказывают братья. Перебрали разваленную печь, женщины с соцзащиты принесли две кровати, соседи притащили паласы, столик и домашнюю утварь. Даже телевизор подарили. Соседи же все время делятся продуктами – кто капусту принесет, кто огурцы, кто картошку, кто чай. Соседи Плетеневы купили для беженцев стройматериалы, помогли провести ремонт. Впоследствии Сергей с женой остались в этом доме, а Виталий с женой и детьми сменили уже два места жительства.

Сначала заселиться в свой пустующий дом в деревне Кычино им предложил односельчанин Сергей, родственникам которого эта идея уже после переезда новоселов не понравилась, и они прогнали «хохлов» на пятый день. Затем ярский председатель сельсовета Александр Ушаков перевез семью в райцентр, в поселок Яр. Хозяева дома живут и работают в Глазове. За аренду попросили 2 тыс. рублей в месяц плюс коммунальные платежи – но пока денег с постояльцев не берут и не прогоняют, вошли в положение.

Работодатели избавились от беженцев ровно через месяц. Некоего Ившина – на бумагах руководителя колхоза КФХ «Ившин А.М.» (бывшего СПК колхоз «Мир»), в котором должны были трудоустроить переселенцев, никто в глаза не видел. Все сельчане говорят, что реальным владельцем колхоза является судимый за кражу экс-депутат районного совета, бизнесмен Андрей Саламатов, якобы захвативший ферму с нарушениями закона в 2012-ом.

Сам Саламатов ни в коровник, ни на поля и ногой не ступал. На месте хозяйством от его имени управляет некий Дмитрий Максимов. С ним, как с начальником, и общаются местные доярки, трактористы, осеменаторы и разнорабочие фермы.

- Нам кажется, что Саламатов нас выгнал после того, как узнал, что наш ребёнок болен. Чтобы на него не возложили расходы по соцобеспечению, - предполагает Виталий.

На постоянку в Кычино украинцы приехали 19 октября. На работу вышли на третий день. На родине Сергей, Виталий, Светлана и Анна работали в шахтах. Мужчины – охранниками, женщины – машинистами конвейеров. Сейчас Анна сидит с больным малышом. Остальных взяли разнорабочими. Сергей с Виталием убирали навоз в стойлах, грузили корма, кормили коров, сливали молоко с тар в молоковозку. Светлана работала дояркой. Трудились с 6 утра до 23 вечера. Один выходной - в воскресенье. Сергея еще обязали развозить на служебной машине по окончании рабочего дня всех доярок колхоза. 

Иногда прямо в подсобку колхоза подвозили бревна. И Максимов сгонял всех рабочих колхоза на распиловку. Материал на евродрова, как рассказывают местные, привозится с «саламатовской» пилорамы в Яру. Бизнесмен использует колхозников, как рабочих для другого своего предприятия.

- В коровниках и на лесопилках мы на Украине никогда не работали, - рассказывают беженцы. - Но трудились с охотой, обучались у местных, спрашивали у них совета, что и как делается. В общем, с местными работниками подружились. Кычинские колхозники даже шутили – мол, хорошо, что вас прислали, вы, «хохлы», за шестерых работаете, нам хоть какая-то разгрузка за последние месяцы.

По истечении месяца Максимов позвал беженцев на разговор, где заявил: «Хлопцы, вы уволены». 

- Максимов сказал мне, мол, понимаешь, к работе-то претензий никаких нет, но начальник, мол, не хочет, чтобы вы больше здесь работали, – рассказывает Виталий. - Наверное, это из-за того, что у тебя ребенок больной, - передает Виталий слова Максимова.

Обоих братьев Максимов попросил больше на работу не выходить и отправил в бухгалтерию на расчет.

Однако зарплаты Виталий, Сергей и Светлана так и не увидели. Вместо нее им выдали минусовые рассчетки, в которых значилось, что работники еще и остались должны конторе. «Подъемные» на бумаге внезапно переименовались в аванс, из зарплаты каким-то образом вычли и плату за жилье. В итоге, не получив за месяц тяжелый работы ни копейки, Сергей еще и остался должен колхозу 1300 рублей, а Виталий – 2000 рублей. Зарплату по 40 рублей в день бухгалтер объяснила какой-то «невыработкой» по часам, и все дальнейшие вопросы просила задавать завхозу. Завхоз, в свою очередь, свалила низкую зарплату на личное распоряжение руководства.

В вечер получки к Сергею пришли местные товарищи по колхозу – муж с женой, тоже обиженные на начальство за октябрьскую зарплату в 3 тыс. рублей. Они сказали, что в знак солидарности с уволенными украинцами с завтрашнего дня больше не выйдут на работу. Заночевали.

- Утром за ними пришла милиция, - рассказывает Виталий. – Интересовались, почему я оставил их у себя ночевать, и что за совместные «забастовки» мы тут устраиваем. И силой утащили их обратно в колхоз.

По словам Сергея, Максимов все время носит с собой милицейскую дубинку. «Хвастался, что лечит ею работников от пьянства и лени». Уже вечером в первый день увольнения Сергей узнал, что Максимов якобы избил этой дубинкой возвращённых ему милицией работников, отказывавшихся работать за копейки. Трудяги из колхоза рассказали, что своих подчиненных Максимов якобы позволяет себе избивать уже далеко не впервые.

Как я выяснила, в колхозе украинцы работали неофициально, трудовые договора с ними не заключались. Максимов говорил о том, что купит им трудовые книжки, но так и не купил. В последней беседе, окончившейся ссорой, Максимов ругался, что их, украинцев, мол, вообще не хотели брать на работу, мол, это чиновники из Ижевска заставили. И пригрозил: «Если пойдете жаловаться, скажу, что вы на работе пьянствовали».

- Версия интересная, знать бы только, на какие деньги мы это делали – вздыхает Сергей.

- После увольнения на прошлой неделе за помощью мы обращались к чиновникам Ярской администрации Александру Старцеву и Надежде Несмеловой, к прокурору Ильфату Гаптрахманову. В администрации говорят: «Перебейтесь зиму, к весне у вас работа на полях появится». Прокурор поинтересовался у Максимова, почему тот нам даже «минималку» не выплатил. Тем и ограничился. На учет в центр занятости населения нас ставить не хотят – говорят, что мы не подходим по статусу, что мы не «безработные», а «ищущие работу» и тоже советуют обращаться в СМИ. В социальной службе говорят – ложитесь в больницу, там хотя бы питание бесплатное.

Сейчас разочарованные Удмуртией беженцы поставили перед собой единственную задачу – как-то вырваться из Яра, где они никому не нужны. Мужчины думают, откуда взять денег на поезд до Краснодарского края. Удалось договориться с директором рыбного завода в Новороссийске о приеме их на работу.

- Не за себя обидно, понимаете, - говорит Виталий. – За умирающего ребенка, которого мы каждый божий день на водяной манке держим.