12.12.06

К таким людям, как Геннадий Данилович Махнев, однозначного отношения не бывает. Есть, наверное, нейтральное, но больше два полярных. Скептическое — от "делать больше нечего!" до категорического неприятия — "Сутяга!". И есть безоговорочная поддержка — "Давай, дядя, их…"! Под "ними" каждый подразумевает конкретно кого-то или что-то — бюрократов, чиновников, а то и власть вообще. И он «дает»: чтобы добиться справедливости, он прошел все инстанции в Новосибирске, потом Верховный и Конституционный суды в Москве и добрался до французского Страсбурга.

Статья в «Вечёрке» отправила в поход за правдой

Геннадий Данилович уже три года — 30 декабря 2003 года им было написано первое письмо-заявление — судится с Пенсионным фондом. Он убежден, что где-то, в сложных законодательных текстовых переплетениях, затерялись (если не сказать — украли) его — ни много ни мало — десять лет трудового стажа. И не где-нибудь, а в самом суровом климатическом крае — на Крайнем Севере, на горно-металлургическом комбинате имени А. П. Завенягина в Норильске. Там, где в отличие даже от нашей Западной Сибири каждый лишний градус «минус» ощущается каждой клеточкой кожи, а потому и идет трудовой год за два.

Точнее, шел. Потому что с июля 2001 года вступил в силу Федеральный закон N 173, по которому правило «год за два» отменялось. Казалось бы, его, давно уже пенсионера, никоим образом эта отмена задевать не должна: свое отработал, на заслуженном отдыхе. Но есть одна немаловажная деталь: новая «арифметика» оставляла ему 38 лет трудового стажа вместо 48, а значит, до звания «Ветеран труда Новосибирской области» Геннадию Даниловичу недоставало около двух лет.

— В 2002 году был принят Закон Новосибирской области о звании «Ветеран труда», которое дает право на некоторые существенные льготы, — рассказывает он. — На оплату коммунальных услуг, на квартплату… То же протезирование зубов сегодня стоит «неподъемных» для пенсионера денег. Я пошел оформляться в Пенсионный фонд Калининского района, где мне и отказали, потому что по новому закону до «ветерана» я немного недоработал. И назвали этот закон. С этого и началась моя борьба. А толчком послужила вот эта статья в вашей газете.

Ксерокопия первой полосы «Вечерки» за 26 января прошлого года у него на столе. «Новосибирская пенсионерка Лидия Праведная добилась пересчета пенсии при помощи Европейского суда». Многие читатели помнят эту историю о том, как Европейский суд удовлетворил ее иск, признав, что в конце 90-х годов российский Пенсионный фонд неверно пересчитал размер её пенсии. Тогда вместо определённого законом коэффициента пересчёта 0,75 Пенсионный фонд стал использовать коэффициент 0,5. Пенсионеры Новосибирска, терявшие в результате по 200–250 рублей в месяц, начали в массовом порядке судиться с Пенсионным фондом в местных судах. Однако Минтруда одобрило пониженный коэффициент, и из Верховного суда поступило указание пересмотреть все дела, решённые в пользу пенсионеров. И по решениям судов с них начали взыскивать якобы переплаченные государством деньги.

— Я этот номер «Вечерки» размножил, чтобы показать людям, что не надо опускать рук, когда бюрократы и волокитчики вам отказывают. Надо идти вперед! Уже нескольким людям раздал… А обращаться ко мне начали, узнав — земля, как говорится, слухами полнится — о том, что и я добрался до Европейского суда.

С первого раза чиновник никогда не понимает

Но путь до Страсбурга был долог.

— Я заметил одну закономерность: каждый чиновник никогда не примет от посетителя письма или заявления с первого раза: он обязательно найдет какую-нибудь закавыку, чтобы тот пришел во второй раз, — делится своими наблюдениями Геннадий Данилович. — И у меня тоже все шло только со второго круга, в любых судах — от районного до Верховного. Хотя я им сразу уже стал говорить: «Да вы не отправляйте меня, вы сразу дайте отказ — и все. Я же знаю, что вы все равно откажете. А мне еще до Страсбурга идти»…

А поскольку чиновники от своего правила отказываться не собирались, он понял, что история эта долгая, а звание получать надо, и устроился дорабатывать недостающий срок сторожем в близлежащее ООО. И терпеливо переносил задержку на семь месяцев зарплаты, не выданных вовремя отпускных.

А дело тем временем потихоньку двигалось. Быстро продвигаться оно не могло, во-первых, по причине, которую уже отметил Геннадий Данилович, а во-вторых, чиновникам требовалось ведь время, чтобы переписать уже написанный прежней инстанцией отказ.

— Если бы разрешалось, то они наверняка просто ксерокопировали бы его и отсылали мне, — о своих мытарствах ветеран рассказывал с нескрываемой иронией. — Смотрите, вот фраза: «Данная норма по своему правовому конституционному смыслу в системе норм не может служить основанием для ухудшения условий реализации права на пенсионное обеспечение, поскольку не препятствует гражданину осуществить оценку приобретенных им до 1 января 2002 года пенсионных прав, в том числе и в части, касающейся трудового стажа и размера пенсии по нормам ранее действующего законодательства»… Она кочует из одного ответа в другой.

Действительно, начиная с ответа Калининского районного суда Новосибирска и кончая ответом Верховного суда, она и целый ряд других «переселяются» в текст без изменений. Но эта фраза, как говорится, еще и ключевая: «не может служить основанием… в том числе и в части, касающейся трудового стажа и размера пенсии по нормам ранее действующего законодательства».

Не может. Но служит. А почему — теперь на этот вопрос ответит Европейский суд по правам человека во французский Страсбург. Недавно с берегов Рейна пришел ответ, что дело ветерана принято к рассмотрению. Ему присвоили специальный номер, и теперь пенсионер надеется на мировое правосудие, совсем разочаровавшись в российской судебной системе.

Геннадий Данилович надеется, что на этот раз ответ будет положительным, поскольку чиновники, с которыми ему приходилось общаться устно и письменно, не хотели обратить внимания на то, что «закон обратной силы не имеет» (из Конституции РФ), а значит, не может отменить другие, ранее действующие.

— Не было еще ни одного случая, чтобы кто-то мне сказал: «Да брось ты теперь-то, когда звание ветерана у тебя есть!» — говорит он. — Кому-то интересно, что из всего этого может выйти? А кто-то понимает, что бьюсь-то я не только за себя. Это сколько же по стране людей лишили таким образом льгот? Тысячи? Сотни тысяч? Или миллионы?

— Миллионов людей лишили заслуженного стажа!

…Годы, проведенные на Крайнем Севере, ветеран Махнев считает лучшими годами своей жизни. Несмотря ни на мороз — порой за 60, ни на условия труда на комбинате в то время, ни на непростой контингент, с которым приходилось работать.

— 50 лет назад это было. Я еще пацаном был — 18 лет, только техникум кончили… А у нас на фабрике работали зэки. Разные были среди них… Многие из них сидели ни за что, что в то время редкостью не было. И вот помню, после смерти Сталина нам объявили, что Берия — враг народа. И двое парней рядом со мной — тоже зэки — тут же переглянулись и сразу куда-то пошли. А потом оказалось, что они направились прямым ходом в актовый зал, где висел огромный портрет Лаврентия Палыча, чтобы растоптать его. Но не успели: портрет уже растоптали до них… Я вот думаю, сколько же людей есть, которые с такой же яростью топтали бы портреты корыстных, честолюбивых чиновников и политиков, а?

Источник http://allrussia.ru

Постоянный адрес новости http://allrussia.ru/nowadays/default.asp?NS_ID={2D048A54-D9B9-4120-B9EF-9DBF343329F5}&HN_ID=7