10.06.10

Три года лишения свободы в колонии общего режима – таков вердикт суда в отношении майора милиции Андрея Сомова за побои, нанесенные им в пьяном виде в служебном помещении 25 июня прошлого года жителю деревни Костино Сарапульского района Константину Коновалову. Это нижний предел наказания по статье 286, ч. 3 – «незаконное использование спецсредств», «причинение тяжкого вреда здоровью».

Об уродах в погонах

В тот день восьмерых жителей деревни Костино задержали сотрудники сарапульского уголовного розыска. Повод: ограбление сельпо, по которому хозяйка написала заявление, указав лиц, которых она видела в тот день у магазина. Из восьмерых больше всех досталось «главным подозреваемым» - 32-летнему Константину Коновалову и его односельчанину Чуприкову. От них добивались показаний, кто ограбил магазин. Мужики не знали. Константин рассказал, как именно его «убеждали» дать показания. На него надевали противогаз, в шланг пускали сигаретный дым, перегибали шланг, ограничивая доступ воздуха; руки при этом были сцеплены наручниками за спинкой стула. Бил майор, другие милиционеры, присутствовавшие при пытках, пили водку и посмеивались. К середине ночи, не добившись желаемого, майор Сомов с досады шарахнул Коновалова стулом по голове и отпустил домой (деревня в 15 километрах от Сарапула).

Через три дня Константину стало плохо, его увезли на «скорой», в экстренном порядке удалили селезёнку. По факту криминальной травмы прокуратура вынуждена была начать расследование, в ходе которого и выявился очередной «беспредел», творимый сарапульскими правоохранителями. Показателен эпизод - милицейское начальство пыталось не допустить следователей в кабинет, где творилось ночное «дознание». А когда дверь была взломана, там обнаружили пять пустых бутылок из-под водки, два боевых пистолета, одним из которых размахивал пьяный Сомов при пытках Коновалова.

Свою вину майор милиции вынужден был признать, на время следствия свободы его не лишали, хотя, по словам потерпевшего, давление на него с целью отзыва заявления оказывалось. Вред, нанесенный здоровью человека, обвиняемый милиционер сам оценил в 20 тысяч рублей, которые передал Коновалову до вынесения приговора. Просьбу подсудимого рассмотреть дело в особом порядке (то есть без судебного следствия) потерпевший не поддержал, но, по-видимому, лишь потому, что в марте в процесс вступил представитель Прикамского правозащитного центра Владимир Сафонов. Второй потерпевший вообще в процессе не участвовал. Скорее всего, так же поступил бы и Константин, если бы жена не заставила его написать заявление. Это к слову о том, как у нас народ боится «ментов» и не хочет с ними связываться даже в столь вопиющем случае. В прениях адвокат подсудимого упрекнул Коновалова в том, что тот, мол, «нарушил право Сомова» на рассмотрение в особом порядке, и просил суд дать наказание «без изоляции».

Приходит на память случай с ижевчанином Алексеем Думкиным, избитым в вытрезвителе сотрудником милиции с очень похожим результатом (там пострадала поджелудочная железа). Дело тянулось больше года. Садист в итоге получил 5 лет условно. Но общественный резонанс, который правозащитники сумели придать сарапульскому делу, сыграл свою роль – 3 года общего режима. Наручники были надеты на бывшего майора Сомова прямо в зале суда. Немаловажная деталь – весь процесс в зале наряду с подсудимым и потерпевшим в качестве молчаливых «слушателей» присутствовали сотрудники милиции в гражданском, коллеги Сомова. Возможно, начальство посылало их, так сказать, «в назидание». Но, скорее всего, наоборот – чтобы потерпевшие и правозащитники знали, что Сомов не один. И правозащитник Владимир Сафонов свидетельствует, что эти люди пытались «поговорить» с Коноваловым уже в ходе суда.

Молодой мужик Константин Коновалов имеет на иждивении двоих малолетних детей, престарелую мать. Получив группу инвалидности в результате удаления селезёнки, он сейчас ограниченно годен к труду. Да и для подсобного хозяйства сил у него маловато. Тяжести поднимать нельзя. Так что 20 тысяч, полученные от милиционера, здоровье никоим образом не поправили. Правозащитники готовят новый иск – на государство, которое таких майоров держит на службе. Сейчас надо ждать подачи жалобы и стороной защиты майора милиции. Так что о «торжестве справедливости», во всяком случае, говорить рано.

О палочке Коха

В производстве юриста Прикамского правозащитного центра Владимира Сафонова находятся три похожих дела – бывшие военнослужащие после срочной службы вернулись домой… с туберкулезом. Попытка доказать в суде, что заражение произошло именно в период службы в армии, наталкивается на дружное сопротивление ответчиков – министерств по чрезвычайным ситуациям, обороны, финансов.

Житель Сарапула Владислав М. служил в войсках МЧС в городе Ногинске Московской области. Его родители, побывав на месте службы, были в шоке – холод, грязь, никогда не просыхающая брезентовая обувь. Пролежав перед дембелем целый месяц в госпитале при воинской части с диагнозом «пневмония», 12 июня прошлого года он вернулся в Сарапул. И в ближайшие дни, проходя флюорографию при устройстве на работу, получил диагноз «туберкулез правого легкого в фазе распада». В легком на снимке видна дыра. С сентября по январь отлежал в тубдиспансере в Ижевске, потом санаторий, сейчас на учете в Сарапульском диспансере. Недавно получил группу инвалидности. Легкое Владиславу спасли, операции удалось избежать. Но в суде представители ответчиков спрашивают, а не мог ли он получить туберкулез за время переезда из Ногинска в Сарапул? То есть за сутки нахождения в пути! При этом снимки, сделанные за время лечения в госпитале, затребованные судом, не высылают.

История Алексея А., жителя Игры, более трагична. Он вернулся домой 4 мая прошлого года. Отслужил три года в Чебаркуле Челябинской области. Контракт, по его словам, заставляли подписывать в «добровольно-принудительном порядке».

Как рассказал суду Алексей, уже в «учебке» в Елани (Свердловская область) условия были ужасающими: поздней осенью отключили тепло; после 7-километрового марш-броска вспотевшие солдаты тут же промерзли до костей; «кормили отвратительно».

Уже по выезде из «учебки» Алексей узнал, что человек десять из тех, с кем жил в одном кубрике, заболели туберкулезом, часть из них была комиссована. Сам он, будучи атлетического сложения, не придавал значения сухому непрекращающемуся кашлю. И точно как в случае с Владиславом, первый же снимок в мирной жизни показал обширное поражение легкого. Алексей был прооперирован. В общей сложности он провел на больничной койке 11 месяцев. Имеет группу, пенсия 3900 рублей.

В суде, где мне довелось присутствовать, представитель минфина требовала, чтобы Алексей пояснил, какие именно моральные страдания он претерпел, как это он морально страдал? Ответ фактически дала мама Алексея, Любовь Петровна, которая сквозь рыдания говорила о том, что все соседи, родственники, знакомые отвернулись от них, стали избегать. На работу не устроиться, дальнейшая учеба под вопросом. Сильными лекарствами испорчена печень. Судью также интересовало, бывал ли солдат за это время в отпусках и увольнениях? И не мог ли он там подхватить заразу?

По-видимому, факта многодневного нахождения среди носителей бациллы самого по себе недостаточно.

Особенно гнусно было солдату и его маме после посещения райвоенкомата, где им сказали, что «контрактникам ничего не полагается». Судебный процесс в настоящее время прерван из-за назначения медицинской экспертизы.

В случае 20-летнего жителя Ижевска Ивана И. опять всплывает уже знакомое название – Елань, «учебка». Болото, сырость, холод, «дедовщина», ужасающая еда. В восемь месяцев уложилась вся служба молодого солдата. Вскоре он заболел, сразу был поставлен диагноз «туберкулез», и его комиссовали, даже выплатили 18 тысяч рублей страховки. С помощью правозащитников Иван сейчас пытается отсудить у государства моральный вред.

Надежда Гладыш